Накануне войны отец возил нас на лошади по всем магазинам, а мама
осталась дома с моим маленьким братом которому было один год. Кроме него было еще два брата. Отец все нам покупал, что мы хотели, но больше всего любил меня. Помню, купил мне красивый вязаный костюм. Приехали домой довольные и счастливые. Нас помыли в бане, мы напились чаю и улеглись спать.
А ночью громко застучали в двери, когда открыли? то отец пришел и сказал тихо, чтобы мы не слышали: "ВОЙНА". 

Мама конечно заплакала, а я не знала, что это такое. Когда вышли на улицу, там было полно народу. Все шумели и плакали. Все, кому было двенадцать лет, пошли с отцами в Холмогоры, а мы остались дома.
Отец подошел ко мне, крепко-крепко поцеловал и сказал: "Доченька моя, началась война".
И с того дня началась тяжелая пятилетняя жизнь в мои семь лет. Брата годовалого приходилось "таскать" на руках, старший в десять лет занимался по дому, а потом и мне пришлось.,. Маму направили трудповинность выполнять (на сплав леса в Пермилово, Плесецк, Боброве, Усть-Пинегу), а мы были предоставлены сами себе.
Мамы приезжала только раз в месяц помыться в бане. Зимы были холодные. голодные, в 1941 году особенно была суровая зима, до -40 градусов и больше. У нас осталось много поросят и овец, которых приходилось еще накормить (пока был корм). Поросят рождалось по четырнадцать-пятнадцать, а мы такие маленькие (не старше 10 лет) ухаживали. Нас в деревне было около тридцати человек, потом дали одну бабушку которая сладила за нами. Ей было уже к 80 годам. Ввиду холода у нас поросят и овец забирали на мясо, сыр и масло с маслозавода тоже отправляли на войну.
В конце 1942 - начале 1943 года привезли к нам переселенцев из Литвы, Украины, цыгане приехали табором. У нас не было своих взрослых, только подростки. Они сеяли, сами молотили ячмень, рожь, а меня часто привязывали на лошади, и так боронила целый день, пока не отвяжут. После этого было трудно ходить, а привязывали, потому что была маленькая и падала, когда боронили поле. Но кусочек хлеба нам давали на всех четверых, это было летом. Зима была холодная, и все литовцы быстро уехали, но оставили нам две лошади пахать землю на все Ухтострово. Летом садили, сеяли, молотили, собирали колоски, все отправляли на фронт, а нам совсем нечего было есть.
У нас на острове Ломоносово был военный аэродром. Когда совсем было невмоготу с осени протоптали дорожку к летчикам через реку Северную двину. Там были самолеты сильно грязные (даже черные). Помогали летчикам, особенно чистить звезды на самолете и номера. За это они давали банки из под мясных консервов, и мы были рады. Нас было много, около тридцати человек. Нам дали медвежью шкуру с шерстью, мы обрезали шерсть, поделили поровну между ребятами и сварили суп.
Спрашивали у летчиков, когда закончится война, а они отвечали: "Потерпите детки, добьем фрицев и ваши отцы и братья вернуться домой". Очень боялись когда летели самолеты над нашими домами. Груженые тяжеловесы, даже дрожали дома. Днем ходили на аэродром, а вечером уходили на пески, где у нас были вырыты глубокие ямы глубиной три метра и шириной три метра и закрыты ивой. Мы забирались туда всей деревней, разводили костер и в таком дыму засыпали до утра, а утром опять шли домой. Самолеты мыли каждый день, делились на несколько человек. Летчики подарили нам лодку ездить летом через реку. А один сломанный самолет был оставлен на острове Ломоносово. Правда с перестройкой весь самолет разобрали, оставался один хвост (и тот на сегодняшний день украли).
Мой отец пришел из Германии 6 ноября 1946 года. Свою фамилию он оставил на Рейхстаге. У него было четыре ранения, еще был осколок в голове (так и умер с осколком).
Павла Григорьевна Карамышева
Газета "Холмогорская жизнь" 2010 год