Воспоминания о войне

Воспоминания о войне.
Часть 2: Боевое задание
Шел декабрь 1941 г. Группа армий «Север» медленно, но верно продвигается вглубь нашей страны, держа направление на Тихвин с целью соединения с финскими войсками. Вот уже 4 месяца длится блокада Ленинграда, примерно столько же длится оккупация немецкими войсками Новгорода.

Решением Ставки ВГК от 5 января 1942 года была поставлена задача «гнать немецкие войска на запад без остановки, заставить их израсходовать резервы ещё до весны, когда у нас будут новые большие резервы, а у немцев их не будет, и обеспечить таким образом полный разгром гитлеровских войск в 1942 году». С этой целью создан Волховский фронт и разработан план Тихвинской и Любанской наступательных операций советской армии, в немецкой историографии они описываются под названием Битва за Волхов (нем. Wolchow-Schlacht).
Планы советского командования были действительно глобальными, ведь удачное проведение операции означало бы полное снятие блокады Ленинграда, освобождение Новгорода, уничтожение всех немецких войск восточнее Ленинграда, а в перспективе — крах всего северного фланга немецких вооружённых сил. Но не согласованность действий Волховского и Ленинградского фронтов привели к тому, что 30 апреля операция закончилась, так и не достигнув поставленных целей, 95 тыс. советских солдат полегли на полях битв, часть войск попала в немецкое окружение и далее были убиты или попали в плен, где их также ждала незавидная участь.
59-я армия, в которой служил Макар, входила в состав Волховского фронта...
Кругом было спокойно, только самолеты опять кружились над переправой, спеша выбросить свой груз на никем не защищаемые мосты. Солнце ярко засветило, согревая наших «телохранителей». Некоторые бойцы немножко дремали, но не забывали о близости противника, как-то вдруг поднимая сонные глаза, пугливо озираясь кругом. Но никаких действий до 4 часов дня противник не предпринимал. Примерно полпятого со стороны противника потянуло дымом. Лейтенант приказал зорче наблюдать, ибо немцы могут под прикрытием дымовой завесы близко подползти к нам. Вот мелькнула одна фигура, другая, третья, и человек пять немцев, перебегая от дерева к дереву пытались приблизиться к нашей обороне.
Ударила длинная пулеметная очередь, и немцы залегли. Один боец, лежащий рядом с пулеметчиком Воробьевым, думая укрыться, забежал за стоящий рядом блиндаж, залитый водой, и лег. В это время затрещал немецкий автомат и пули, оставляя за собой огненный след, звонко защелками около самой головы беглеца. Он вытянул подогнувшиеся ноги.
- Кончился – подумал Михаил. Опять такая же очередь и пулеметчик Воробьев, вскрикнув, отполз от пулемета.
- Пулемет не оставлять! – крикнул лейтенант и сам быстро вскочил и подбежал к пулемету, подхватил его и вернулся на свое место. Вдруг все замолчало. Между деревьями Михаил различил одного немца, который старался подойти как можно ближе. Он остановился около толстого дерева и громко заговорил на чистом русском языке: «Русские, бросайте свои винтовки и переходите на нашу сторону. Вы можете рассчитывать на полную безопасность.»
- Врешь, подлюга, - пошептал Михаил и, поймав его на мушку, плавно нажал крючок. Кора полетела от дерева. Немец согнулся и стал тихо пробираться. Михаил еще дал 2 выстрела и, споткнувшись, вытянулся на земле.
Кругом заговорили автоматы. Звонко щелкали пули о березу, под которой лежал Михаил. Щепки летели точно из-под топора. Лейтенант, прильнув к пулемету, давал короткие очереди. Михаилу как-то весело казалось в этой перепалке. Он, не торопясь, перезаряжал винтовку и при свете ракеты стрелял. И пламя, вылетавшее из ствола винтовки, освещало траву у березы. Раздался оглушительный взрыв. У Михаила зазвенело в ушах. Немножко не докинул черт гранату! Вторая граната ударила где-то позади. Опять затрещали пулеметы с обоих флангов, им вторили автоматы, и вдруг все затихло. Михаил задремал, сон не давал покою. Уже было темно… Только ракеты, выпускаемые с некоторыми промежутками, освещали лес. Кто-то быстро подбежал к Михаилу и тихо что-то сказал. Он был точно глухой, ибо взрыв немецкой гранаты заложил уши. Не расслышал Михаил сказанных слов. Он крепче сжимал руками винтовку и жался к березе. Очнулся он от дремоты. Уже начинало рассветать. Редкий туман низко стелился по земле. На деревьях пели ранние пташки. Все тихо…
«Как хорошо, - подумал Михаил, - точно, как у нас на Двине.»
- Эх, война, война, что ты наделала, - дрожащим голосом прошептал он.
Тут он как бы очнулся от налетевших на него мыслей, побрел искать товарищей. Никого нет, куда они ушли. Неужели вечером это они шепнули что-то тихо и начали отходить. Ну хорошо, ведь я же и один могу дойти, дорогу-то найду. Наткнулся на убитого вечером Титова, и последний раз прощаясь, он снял шапку.
- Воробьев! Это ты! – вскрикнул Михаил, и быстро подбежал к лежащему на бугорке пулеметчику Воробьеву. Нога его, простреленная разрывной пулей ниже колена, была вся синяя. Он тихо стонал…
- Ты не видал лейтенанта и остальных товарищей? – спросил его Михаил.
- Они ночью ушли отсюда, вот мне оставили ватное одеяло, и сказали, что утром обратно придут. – пересиливая боль, ответил он.
Он глядел на растерянное лицо Воробьева и придумывал, чем бы его успокоить.
- Ты, наверное, кушать хочешь? Я сейчас чего-нибудь поищу…
И Михаил побрел, шаря глазами по оставшимся пустым блиндажам. Взгляд его остановился на спящем под елкой человеке. Он быстро направился туда и чуть не вскрикнул от удивления.
- Вот хорошо! Да тут целый склад!
Под елкой сидел человек лет сорока. Лицо его было залито кровью. Во лбу зияла дыра. Залившая его шинель, кровь уже засохла. «Наверное двое суток, как он убит». Рядом с солдатом стоял мешок сухарей и термос. Михаил быстрым движением открыл термос и в нос ему ударил резкий спиртной запах. Водка, вот это да! Он подхватил мешок, термос и пошел туда, где лежал Воробьев.
- Смотри, чего я тебе принес, - крикнул он ему. А главное водка, - добавил торжественно, схватил попавшуюся под руку кружку, зачерпнул водку и передал Воробьеву. Пулеметчик залпом выпил её и стал медленно жевать пшеничные сухари.
- Ну, - сказал он Михаилу, - ты иди теперь скорей и говори нашим, чтобы быстрее приходили.
Михаил нарвал еловых веток, настелил их на землю под березой, помог Воробьеву уложиться. Оставил водку и половину сухарей, половину взял себе.
- Теперь пойду, - сказал он Воробьеву, крепко его обнял и поцеловал в последний раз. Горькие слезы капля за каплей катились по грязным щекам Михаила. Жалко было оставлять своего друга.
- Ну иди, иди! – погонял его Воробьев.
И он, спотыкаясь, побрел на дорогу, ориентируясь по солнцу. Утро было красивое, кругом пели птицы, все тихо. Как будто и нет войны. А Михаил все шел и шел, низко склонив голову.
Быстрым шагом он дошел до переправы, перебежал по расшатавшемуся мосту и стал подниматься в гору. Что такое? Он удивленно посмотрел по направлению к землянке, что стояла в метрах 30 от дороги. Как будто знакомый солдат?
- Пятлин, это ты? – крикнул он и быстро побежал к землянке. Добежав, остановился пораженный.
- Лейтенанта ранили? – дрожащим голосом спросил.
- Да, смотри. И еще четверых солдат. Когда мы ночью отходили, немец забросал нас минами. Ну и результат ты видишь сам. Оставили меня одного с лейтенантом. Я вот с ним и тащился по лесу.
- Молодец, что не бросил его. – добавил Михаил. Ну теперь куда его? Надо в санбат. Вот перевязку сделают, тогда и поведем. Около лейтенанта суетливо крутились два санитара. Они дрожащими руками старались остановить кровотечение, наматывали все новые и новые бинты.
- Ну, хорошо, поведем его дальше, - решили они. И подхватив лейтенанта с обеих сторон, осторожно повели по направлении санбата. Хмурый и невеселый возвращался Михаил в шалаш. Но не доходя до них, он принял веселую позу и насвистывая веселую песню, уставший ввалился в двери шалаша.
- Петровский, ты ли это? а мы тебя считали уже погибшим. Где мы тебя оставили вчера уже не помним, - обрадованно вскрикнул Маслов. А сам до крови кусал губы.
- А ты чего? – удивленно спросил Михаил.
- Когда отходили, мы не заметили, что тебя нет. И вот мы попали под минометный огонь. Четырех легко ранило, лейтенанта тяжело. Собравшись в густом лесу, только тут мы спохватились, что тебя среди нас нет. Мы решили, что ты погиб во время этого обстрела. – тихо закончил Маслов. А у меня вот только плечо немного поцарапало.
- Так, сейчас нужно собрать человек 6 и пойти за Воробьевым. Ведь он там один остался, да и нога очень опухла, может заражение крови получиться. В общем живого ил мертвого, но найти надо!
Помкомвзвода собрал 6 человек и отправил их за Воробьевым. Михаилу сказал отдохнуть немного, т.к. набродился за всю ночь…
Проснулся он уже поздно вечером. Маленький костер тихо потрескивал, тускло освещая шалаш. Около него сидел сгорбясь, сонно качая головой, дневальный. Он иногда встряхивал головой, брал из кучи березовое полено и подкидывал в костер.
- Смотри, чтобы портянки не сгорели, - лениво позевывая, проговорил Михаил.
- А ты спи, если спишь, уж за это я отвечаю, - сказал дневальный и тихо поднявшись, перевесил портянки в другое место.
В дальнем углу шалаша громко храпел один из товарищей Михаила, ему в тон подсвистывали спящие с ним рядом. Михаил плотно завернул шинелью голову, и крепко уснул. Проснулся рано утром. Солнечные лучи пробивались через крышу шалаша. Быстро умывшись, он стал варить завтрак, потом разбудил остальных товарищей. И весело разговаривая, принялись за еду. Забежал посыльный и сказал помкомвзвода, что всех людей кроме наряда вызывают в штаб. Наспех закончив завтрак, набрали патронов, вскинули винтовки на плечи и пошли. Майское солнце весело ласкало их. Они шли, легко перепрыгивая через поваленные на тропу деревья. Лес кругом был побит точно рожь после пронесшегося града. Оставшиеся березки, точно молодые девушки, низко опустив свои ветки, распускали маленькие листочки.
«И растению-то жить не дают» - думал Михаил. «И вот так, как жизнь этой сосны, внезапно оборвется и моя жизнь» - с испугом подумал он, дойдя до перебитой пополам стройной сосны. Сера, точно кровь, залила её свежую рану. Где-то недалеко громко щелкали винтовочные выстрелы. Эхо их далеко уносило по утренней росе и теряло в болоте.
- Вот, здесь и занимайте оборону, - сказал лейтенант. Вы будете охранять штаб полка. – пояснил он. Делайте шалаши и выбирайте место посуше, придется долго тут стоять. Да, простояли они здесь до 10 мая, и когда в тот день они пошли за продуктами шедший им навстречу солдат сказал, что дорога перерезана, мы окружены. Тревожная весть передавалась из уст в уста. Все еще не верилось. 11-го утром опять пошли, положение оставалось без изменений. Заныло сердце у Михаила, как бы предчувствуя что-то неладное впереди.
12-го утром был дан приказ продвигаться вперед. Почему же вперед, почему не назад, на прорыв блокады, ведь мы в окружении? И этот вопрос еще долго оставался у Михаила в голове не разрешенным.»
Примечение: * сохранены пунктуация и орфография первоисточника.
Автор статьи: Марина Андреу